[SelenLavi]

Холодный ветер снова и снова бьет по лицу. Странная штука жизнь. Казалось, знаешь человека, и ничего нового он тебе уже не предоставит, но тут открывается с новой стороны. Но я больше ничего нового о нем не узнаю. Я прошел перевал, на котором не стало этого человека три года назад. Странно, что никто еще не прикарманил его меч. Да и та тряпка, что когда-то была частью моего шарфа, все еще болтается на нем, развеваясь на ветру. Выцвела, обтрепалась, но все еще там. Словно все забыли об этом месте. Хотя, чего странного. Это они могут не помнить, а я обязан помнить все. И я помню. Но сейчас не время закутываться в мягкое одеяло прошлого. Необходимо забрать записи, и просмотреть их на месте. Старый историк оставил их на меня, кое-что дописать, кое-что подправить.
Дорога легко идет под уклон, только вот кристально белый снег слепит глаза. Идти неудобно. Деревенька, в которую мне нужно попасть, находится на плоскогорье возле того самого злополучного перевала. Тогда и Аллен сильно пострадал, да и Линали мы вместе несли на руках. Но вот наш угрюмый мечник… Канда не вернулся с задания, оно и стало нашим последним в роли экзорцистов, больше я никого из них не видел. Вот впереди уже замаячили небольшие сакли местных горцев. Бедные лачужки, не более того, издали видна таверна, точнее ее жалкое подобие с битым кувшином и железным кренделем вместо вывески. Народу в деревушке мало, половина домов брошены, оставшиеся жители смотрят на меня волком. По улице даже как-то идти страшновато, но делать нечего, пусть не доверяют, но, главное, чтобы не убили. Косые домишки смотрят черными дырами окон через натянутые на них бараньи желудки. Вкруг кружат ленивые мухи, время словно застыло. Все так же, как и было три года назад. Ни чистой силы, ни ценных знаний – ничего. Вокруг только старики с огнем ненависти в глазах и редкие юнцы, которых еще не выпускают из родительского дома по малолетству. Я зябко повел плечами и направился к этому кабаку-ночлежке. В спину впиваются их взгляды, так хочется убежать, но я уже вошел в деревню, а горцы трусость не любят. Струшу и записей мне не видать. Каждый шаг, словно на эшафот, словно впереди неизбежная плаха и острый топор палача.
Я делаю еще шаг и тут же чуть ли не вскрикиваю. Меня хватают за загривок и тащат куда-то вбок, равнодушные колкие взгляды провожают мое растерянное лицо до тех пор, пока я не перестаю видеть их из-за глиняной стены, огораживающей один из дворов. Я не могу понять, кого же я не заметил, когда проходил мимо, ведь таки же способом могли мне и нож в спину воткнуть. Мне сложно сдерживать свои эмоции и не врезать хорошенько тому, кто так грубо схватил меня, но краем сознания я понимаю что этого делать не стоит.